Жэ три – убит! / Кадр из фильма «Морской бой» (2012)
Насколько известно, фильмы, снятые «по мотивам», начиная с мельесовских экранизаций Свифта, Уэлса, Гёте, никогда не тормозили развитие кинематографа, а, напротив, даже способствовали выходу из случающегося в индустрии движущихся картинок кризиса идей.
Но кризис – он ведь как вирус, постоянно мутирует. И его последний штамм вообще ничего не берёт. Тем более экранизации. Тем более «странных», не апробированных в кино источников. Специалисты из всемирно известной иммунологической лаборатории Hollywood бьют тревогу. «Мы столкнулись с полным отсутствием интересных сценариев. У нас кризис сюжетов… Всем в Голливуде известно, что фильм, в основу которого положен известный бренд, обречён на коммерческий успех… Теперь они собираются снимать игру «Морской бой». Подумать только – «Морской бой»! Это ведёт к деградации кинематографа», – не так давно констатировал факт загнанной в тупик ситуации Джеймс Кэмерон.
«Подумать только – «Морской бой»! Это ведёт к деградации кинематографа», – констатировал Джеймс Кэмерон
Интересно, имел ли док в виду и древнеиндийский бренд «Шахматы»? Скорее всего, нет. В противном случае ему пришлось бы объяснить, почему он считает не пренебрегающих «шахматными историями» кинодеятелей, с позволения сказать, деградатами. Не будем сейчас перечислять все фильмы, в которых принципы игры в шахматы являются сюжето- и смыслообразующими. Упомянём (для затравки) лишь одну – очевидную – экранизацию. «Маленькая трагедия короля» – так немецкий режиссёр Рихард Грошопп («Чингачгук – Большой Змей», 1967) назвал свой вышедший на экраны в 1936 году фильм, в котором он очень близко к оригиналу, буквально пошагово, экранизировал одну шахматную партию. Грошопп был тогда начинающим кинематографистом и счёл нескромным приглашать на кастинг Пауля Рихтера («Нибелунги», 1924) с Марлен Дитрих («Голубой ангел», 1930). Главные роли в его картине сыграли шахматные фигуры. Причём разыграна эта замысловатая драматургия была без помощи актёров-людей, а одним только усилием творческой воли изобретательного режиссёра (по совместительству сценариста, оператора и монтажёра), «уговорившего» каменные фигурки самостоятельно передвигаться по доске. В этой изумительной кинопоэме было всё – и батальные сцены, и самоотверженная любовь, и, естественно, трагедия главного героя – белого короля, обречённого в одиночестве оплакивать своё каменное воинство и королеву…
Твой ход / Фреска «Человек играет в шахматы со смертью» (XV век)
А ведь в то время, когда создавалась «Маленькая трагедия» шахматы были даже больше «в тренде», чем любая другая игра сегодня.
«В киногородке Чинечитта под Римом французский режиссёр Вадим, который снимал там свою новую картину, в упорной шахматной борьбе, длившейся четыре часа, победил советского актёра Сергея Бондарчука, участвовавшего в киносъёмках итальянского режиссёра Росселлини. За Бондарчука вступился Росселлини и вызвал Вадима на матч-реванш от имени всей съёмочной группы. Поединок вёлся в минуты между отдельными съёмками и в общем итоге продолжался две недели, вторично принеся победу французу».
Эту историю рассказал в своей книге «С шахматами через века и страны» польский кинокритик, журналист и историк шахмат Ежи Гижицкий. Здесь же он привёл любопытную цитату известного актёра прошлого века Фрица Фельда («Пьянь», 1987; «Всемирная история: Часть I», 1981): «До тех пор, пока киноактёры хотят провести часок-другой за хорошей партией шахмат, можно ещё кое-чего ждать от Голливуда».
Как вы думаете, например, что может получиться из затеи подарить экранную жизнь фреске XV века?
Но вернёмся к экранизации изначально «некиногеничных» источников. Попытаемся разобраться, так ли опасна эта тенденция. И тенденция ли это только нашего – кризисного – времени. Оставим сейчас в покое комиксы и компьютерные игры. Ими уже давно никого не удивишь. Поговорим о более «неожиданных» сценарных основах. Как вы думаете, например, что может получиться из затеи подарить экранную жизнь фреске XV века «Человек играет в шахматы со смертью» (авторства Альберта Пиктора), случайно попавшейся на глаза склонному к философским обобщениям режиссёру? Как минимум полуторачасовой фильм-притча о вечном поединке между Человеком (рыцарь Антониус) и Судьбой-Богом (Смерть), аллегорически представленном в виде шахматной (опять же) партии. Моралите неподражаемого Ингмара Бергмана «Седьмая печать», о котором идёт речь, тоже было порождено кризисом, только не идей, а веры. Отсюда и интерес к средневековому источнику, ставшему квинтэссенцией фабулы фильма. В 1957 году «Седьмая печать» была удостоена особого приза жюри на кинофестивале в Каннах.
Мы, конечно, понимаем, что Джеймс Кэмерон говорил совсем о других лентах. И где-то в глубине души мы готовы признать, что «аренда» товарного знака «Аватар» производителями компьютерных игр – акт менее порочный, нежели киноадаптация видеоигры «Обитель зла». Более того, мы совершим преступление против себя, не согласившись с утверждением, что современное кино в… кризисе. Но при всём при этом спасает ли ситуацию «Аватар»?.. В 40-х годах ХХ века писатель Владимир Набоков подметил: «Русская проза удивительно ладно уместилась в круглой амфоре прошлого столетия, а на нынешнее остался лишь кувшинчик для снятых сливок». Пожалуй, мы можем спроецировать эту цитату на кино, все оригинальные истории для которого уже давным-давно придуманы. А нам остаётся только цитировать их, интерпретировать и бесконечно экспериментировать с формой.
Чур, я белыми / Кадр из фильма «Седьмая печать» (1957)
Если мыслить в этой парадигме, то едва ли многие (очень многие) сценаристские потуги последних двух десятилетий покажутся оригинальнее идеи экранизировать бессюжетную настольную игру.
Другое дело – воплощение. Когда заранее понимаешь, что собираешься снимать «громкий, масштабный и глупый блокбастер» (американская кинокритика о фильме Питера Берга «Морской бой»), может быть, лучше вовремя остановиться – хотя бы для того, чтобы пересмотреть концепцию. Похоже, именно так поступила компания Columbia Pictures, три года назад купившая права на экранизацию книги Нила Стросса «Чрезвычайная ситуация: эта книга спасёт вам жизнь» и до сих пор не явившая экспериментальное кинопроизведение миру. В чём эксперимент? В том, что эта книга – учебник по выживанию, написанный в жанре нон-фикшн.
У проекта был не снискавший большого одобрения критики предшественник – фильм 2012 года «Чего ждать, когда ждёшь ребёнка», снятый режиссёром Кирком Джонсом по мотивам популярной серии пособий для беременных с тем же названием. Слоган «Зачато по бестселлеру», полное отсутствие противопоказаний к применению во время беременности и качественный состав (основное «действующее вещество» – Кэмерон Диаз, «вспомогательные вещества» – Дженнифер Лопез, Бен Фэлкуон, Родриго Санторо и др.) позволили картине собрать ожидаемую аудиторию из числа готовящихся стать родителями зрителей. Однако почти все они испытали на себе побочное действие (о нём забыли предупредить создатели картины) – эффект дежавю, сопровождающийся приторным послевкусием от банального экранного воплощения банальных ситуаций, в которые попадают пять пар накануне рождения ребёнка.
Другое дело – воплощение. Когда заранее понимаешь, что собираешься снимать «громкий, масштабный и глупый блокбастер»
Двумя годами раньше на американском телеканале Lifetime состоялась премьера фильма Unanswered Prayers («Неотвеченные молитвы»). Картина анонсировалась как экранизация одноимённой песни кантри-суперстара Гарта Брукса (про парня, некогда горячо молившегося о воссоединении в браке с одной девушкой, но так и не достучавшегося ни до Господа, ни до её сердца, а спустя годы и вовсе осознавшего, что Желанная была героиней не его романа). Эта история (основанная, между прочим, на реальных событиях из жизни музыканта Брукса) с очевидной киноперспективой в принципе не должна была вызвать вопросов. Но она их вызвала – ещё на стадии препродакшна фильма СМИ галдели: «Они собираются выжать полный метр из песни, в которой всего 18 строк… Как, ну как они это сделают?!»
Потенциальный блокбастер
Будто малые дети, честное слово. Как? Как? Да вот так – как это сделал в 1918 году режиссёр Виктор Туржанский, экранизировавший романс Александра Вертинского «Бал Господень». «В этом городе сонном вы вечно мечтали / О балах, о пажах, вереницах карет / И о том, как ночами в горящем Версале / С мёртвым принцем танцуете вы менуэт» – ах, с каким надрывом раскрывала на экране смысл этих метафор супруга Туржанского актриса Наталья Кованько. Её героиня, провинциалка Неда, по трагическому стечению обстоятельств погибшая от руки своего сумасшедшего брата в день собственной свадьбы, заставляла зрителя рыдать в голос. И вы учтите, что картина по мотивам одного из самых пронзительных романсов кумира российской эстрады первого десятилетия ХХ века снималась в условиях жёсткой идеологической цензуры… Да ещё в ту пору, когда новорождённое кино не умело не то что петь – говорить. В 1920 году, не вписавшись в советский формат, вся компания (Туржанский, Кованько, Вертинский) покинула страну. Картина же «Бал Господень» осталась, сохранилась (хотя и не полностью) до наших дней и сегодня являет собой образец, возможно, первой в истории кино экранизации изначально не предназначенного для этого источника.
«Экранизировать – значит приспособить для показа в кино» – и никаких уточнений относительно того, что именно приспособить
А вообще… Почему, собственно, не предназначенного? Знаете, что по этому поводу думал авторитетнейший толкователь русских слов (в том числе заимствованных из других языков) профессор С. И. Ожегов: «Экранизировать – значит приспособить для показа в кино» – и никаких уточнений относительно того, что именно приспособить. Так что, давайте не будем.
Кто-то виртуозно приспособляет для экрана историю крушения пассажирского лайнера «Титаник» (сдобренную «оригинальной» love-story), а кто-то игру тетрис (двухминутная короткометражка французского режиссёра Патрика Жана «Пиксели», 2010). И да, мы ещё не видели полноценную экранную версию «Облака в штанах» Маяковского, сцены ожидания Годо во временном масштабе 1:1, культовой работы Малевича «Чёрный квадрат», советской народной мудрости «В СССР секса нет», интернет-мема «Ты кто такой? Давай, до свидания!», японского алфавита… Теории относительности Эйнштейна, наконец… А было бы любопытно.
Главное, чтобы из всех этих затей получилось по-настоящему классное и в хорошем смысле странное кино.
