Основной конкурс 25-го «Киношока» состоял из свежих работ победителей прошлых лет. Поиском новых форм это кино не изобиловало, а рассказывало социальные и человеческие истории. Киноэксперименты были представлены в других программах.
Перформанс в кинозале
«Киношок» отметил свой юбилей. Открытому фестивалю кино стран СНГ, Латвии, Литвы и Эстонии – четверть века. За 25 лет фестиваль кардинально изменился. Он появился в 1992 году как площадка для экспериментальных высказываний. На открытии первого «Киношока» зрителей обливали водой из гидранта, а журналистов на пресс-конференцию возили в психушку. Время изменилось, фестиваль стал спокойнее и переориентировался на кинематограф постсоветского пространства, который практически не доходит до российских кинозалов.
Отдельную программу, в которой показывали фильмы-победители «Киношока–92», можно было бы назвать «Хэппенинг, который мы потеряли». Хэппенинг – действо, происходящее по инициативе художника, но им не контролируемое, где зрители, они же участники, дополняют, а иногда и полностью меняют смысл происходящего.
Кино, показанное в этой программе, спустя 25 лет ставит зрителя в ступор так же, как в момент выхода на экран. Актёр Евгений Герчаков представил фильм Вадима Гемса «Стару-ха-рмса», за который он в 1992-м получил приз в номинации «Лучшая женская роль». Выйдя на сцену и оглядев присутствующих в зале школьников, Герчаков сказал, что молодому поколению сложно будет понять происходящее на экране, если они не сделают поправку на то, что это хулиганство с социальным подтекстом. Свет погас, сеанс начался. Показ превратился в перформанс: диск с фильмом оказался бракованным, картинка постоянно замирала, несколько эпизодов повторялись по кругу и минут через сорок школьники демонстративно покинули зал. «Так даже лучше, – улыбался актёр во время сеанса, шёпотом делясь мыслями с сидящими рядом, – такое кино просто смотреть неинтересно, оно должно вокруг себя создавать действо!» После показа, уже на выходе из зала, Герчаков говорил, что, пересмотрев картину, понял: четверть века назад они сняли кино о предчувствии майдана.
В основном всё современное экспериментальное кино этого фестиваля было сконцентрировано в программе киноальманахов «Омнибус». Фильм-победитель «Россия как сон» (продюсер Андрей Сильвестров) снят участниками и гостями Международного Канского видеофестиваля, который проводится в российском провинциальном городке Канске. Это медитативная череда портретов и пейзажей, сюжетных зарисовок, фрагментов народных концертов и монологов. Участники альманаха попросили разных людей представить день своей смерти. Истории оказались лиричными и совсем не чернушными, хотя чёрному юмору место тоже нашлось. К примеру, одна из героинь, представившая, что её зарежет пьяный муж, говорит в камеру: «Я лежала в луже крови. Я люблю красный цвет, но не в такой же ситуации!». Сам Сильвестров на пресс-конференции говорил, что его не интересует линейное кино, в современном мире такой способ рассказывать истории не способен отражать действительность – гораздо лучше с этой задачей справляются сериалы.
Коллективные лиризмы хронотопи
Диплом в программе «Омнибус» достался фильму Николая Бурлака «Лиризмы». Это трогательный триптих о забытых публикой актёрах, современных звёздах и организаторах фестиваля «Амурская осень». Понятие «лиризмы» – словно переход к ещё одному неологизму, определяющему суть постсоветского кинематографа. Его ввёл в прошлом году белорусский режиссёр Андрей Кудиненко – «ХронотопЬ». Победив в 2015 году в конкурсе альманахов с этой картиной, в этом он привёз продолжение, снятое молодыми режиссёрами, где выступил уже в качестве продюсера. На фестивале Андрей распространял манифест, призывающий запечатлевать хронотопь. За основу концепта Кудиненко взял термин «хронотоп» философа Михаила Бахтина. По Бахтину хронотоп – пограничное время-пространство. Хронотопь Кудиненко – время, застрявшие в экзистенциальном болоте.
«Мы не в прошлом и не в будущем, не в капитализме и не в социализме. Вокруг нас – хронотопь. Мы её обитатели», – говорит Кудиненко о времени, не имеющем вектора.
Хронотопь – это философское определение массовой культуры и проект, ищущий новые формы существования кинематографа, если слово взять в кавычки. А ещё хронотопь – это глагол: бери и хронотопь! Вливайся в интерактивный сериал Кудиненко, снимай свою десятиминутную версию современной мифологии и становись летописцем одного из срезов действительности. Белорусский проект объединяет непрофессионалов, он показывает путь, которым возможно пойдёт кинематограф, оставив за бортом современности классику, не обязательную для ознакомления, а порой и просто мешающую двигаться вперёд. Составные части «Хронотопи» образца 2016-го снимали школьница, журналист, студенты. Это разрозненное и странное полотно, точно передающее суть неологизма, вынесенного в заглавие.
Сюрреалистические игры на экране
Другой киноэксперимент – «Чепуха» – представлял его куратор Дмитрий Булыгин. 28-минутный фильм сделан по принципу игры «Изысканный труп», придуманной сюрреалистами, когда каждый последующий участник дорисовывал картину, видя только небольшой её элемент. Здесь так же: авторы отдельных новелл знали лишь 10-секундное окончание предыдущего фрагмента, который стоило продолжить. По словам кинокритика Виктора Матизена, все эти фрагменты взаимозаменяемы и необязательны. Это кино, где форма довлеет над содержанием. Художественной ценности новеллы не несут и относятся к искусству так же, как к космонавтике болты, крепящие обшивку космического корабля. Подобный принцип использовался и в проекте «Буриме. Игры в темноте», снятом три года назад. Почитать о нём можно здесь.
В этом году программа «Омнибуса» по замечанию критиков и членов жюри не укладывалась в единую концепцию, а чётко разбивалась надвое: фильмы-эксперименты и жанровое кино, состоящие из новелл. К последнему можно отнести «День до», получивший диплом «Киношока». Интервью с продюсером фильма Александром Коттом можно прочесть здесь.
Подобной картиной являются и «Три дома» Зазы Урушадзе – грузинского режиссёра, номинировавшегося в 2015 году на «Оскар» с политизированным и противоречивым фильмом «Мандарины» о грузино-абхазской войне. «Три дома» рассказывают три истории XIX, XX и XXI веков, связанные с одной картиной. Фильм приза не получил. Главная претензия критиков: из трёх новелл первая оказалась самой сильной, а на второй и третьей напряжение пошло на спад. Возможно, иной монтаж этих кусков и спас бы ситуацию, но это кино собрано линейно.
Мировая война экзистенциального болота
Ещё один участник «Омнибуса» – проект «Первая мировая война WWI», спродюсированный Игорем Угольниковым. Новеллы о той войне снимали режиссёры разных стран. Тут и реалистические эпизоды боевых действий в Европе и Турции, и мультипликационные эксперименты о самой сути мировой бойни. Свести всё это воедино у Угольникова не получилось. Если вставленный кусок из фильма «Батальон» смотрится на общем фоне достойно, то обрамляющая новелла о внучке, разбирающей дедов архив, снята на уровне худших российских телесериалов.
Хэппенинг, который мы потеряли, в полной мере выразился именно в этой картине, где интересные авторские высказывания руками продюсера были склеены в зрелище для очень невзыскательного зрителя. Угольников неосознанно доказывает своим проектом, что хронотопь процветает, мы все барахтаемся в экзистенциальном болоте современности, порождая круги на воде, которые глушит тина.