Плёнки не горят

Компания Fujifilm объявила о грядущем прекращении выпуска киноплёнки. Совсем скоро все позабудут стрёкот проектора и выкрики: «Механика на мыло!» А мне, как человеку, который крутил фильмы в школе, грустно и захотелось вспомнить, как это было.

Памяти киноплёнки посвящается

О том, как мир окончательно и бесповоротно становится цифровым и как японская фирма, занимающая второе место в мире по производству целлулоида, решила свернуть его выпуск можно прочесть здесь. Я же сконцентрируюсь на своих воспоминаниях и попытаюсь ничего не упустить.

Ремонт во время сеанса

В школьный кинокружок меня записали заочно. Жил я тогда в Крымске. Дело было классе в седьмом, я подхватил простуду и слёг на неделю. Друг Колька пришёл меня навестить. Мы сидели в комнате и пили чай с печенюшками. На столе лежал недочитанный Саймак, и я всё думал, когда же он уйдет, чтобы я смог снова погрузиться в мир людей и андроидов. А он всё не уходил и рассказывал про учителей, одноклассников, объяснял что-то о новых темах, которые они успели пройти. Время вытягивалось в бесконечную липкую ленту.

Любовь к кино мне привила мама – мы практически жили в кинотеатрах

А потом он вдруг сказал:

– Слушай, я же совсем забыл, я тебя в кружок записал.

– Кройки и шитья? – попытался сострить я.

– Зря ржёшь, классный кружок. Мы туда с Васькой ходим. Людей мало, всем пофиг, а нам интересно. Тебе тоже понравится. Я руководителю сказал, что ты болеешь, а как выздоровеешь, тоже будешь ходить.

– Что за руководитель?

– Анатолий Ильич, он у старшеклассников астрономию ведёт.

– Ну и чем вы там занимаетесь?

– Кино крутим.

– Да ну ладно.

– Верняк! Это в нашем школьном кинозале, где учебные фильмы показывают.

– Их же выпускники крутят.

– Они начинали в нашем возрасте, всему научились, вот и крутят. А когда школу закончат, мы вместо них будем кино показывать.

Крутить кино в «Украине» или на «Украине»?

Это было уже поинтересней андроидов. Мне жутко захотелось в школу. Любовь к кино мне привила мама. Мы практически жили в кинотеатрах, ходили туда каждый день. Частенько я приходил на утренний сеанс с портфелем и оттуда шёл в школу. Стать же участником этого процесса было верхом желаний.

…Был это, конечно, не отдельный кинозал, а кабинет физики. На время сеансов перед доской опускался экран, а окна зашторивались чёрными занавесями. На стенах висели большие колонки, а в глубине, за стеклом, была проекторская. В этой небольшой каморке, которая фактически стала моим вторым домом до конца школы, стояли проекторы, стопы бобин, оборудование для перемотки и склейки плёнки, куча запчастей. Всем, не вовлечённым в кинопроцесс, вход туда был категорически закрыт. После уроков мы собирались там сначала два раза в неделю, а потом и каждый день. Пробовали заправлять ленту и чинить оборудование. У нас были две большие стационарные установки «Украина» и «Дон» и парочка мобильных «Радуг». Учебные фильмы для старших классов мы показывали в зале, и на небольших проекторах ставили мультфильмы для малышей на переменах, прямо у них в кабинетах.

Когда крутишь кино в проекторской, звук из зала не слышен, его глушит шум работающего двигателя

Когда крутишь кино в проекторской, звук из зала не слышен, его глушит шум работающего двигателя. Поэтому киномеханики тех времён частенько только в общих чертах знали, о чём фильмы, которые они показывали. Выходить же в зал было опасно, потому что та аппаратура требовала постоянного контроля, и каждые десять минут возникали нештатные ситуации, разрешаемые в большинстве случаев без прерывания сеанса. Зритель даже ни о чём не догадывался.

Антракт в шесть секунд

Раз в неделю после занятий я шёл через полгорода в фильмотеку, нагружённый, как мул, бобинами с уже показанными лентами. Там менял их на новые, сверяясь со списком, который составляли учителя литературы, физики, химии, биологии, ОБЖ.… Домой тащил такую же огромную кипу уже других бобин, а утром пёр их в школу. Это давало мне определённые привилегии. В то время как все ученики топтались на пороге, ожидая, когда дежурный откроет двери (обычно это происходило за десять минут до первого урока), меня с моими баулами пускали без вопросов. Я напропалую прогуливал занятия, объясняя это тем, что нужно срочно показать фильм о теории относительности одиннадцатому «А» или о делении клетки седьмому «Б». Частенько «чужие» учителя забирали меня прямо с уроков. «Отпустите его, пожалуйста, – шептали они моей преподавательнице, – у нас завтра сочинение по «Преступлению и наказанию», пусть мои двоечники хоть кино посмотрят, а то завал будет…» Меня отпускали, и я от скуки английских глаголов снова возвращался к своим грейферам и обтюраторам.

Паганель вперёд и назад Паганель

Для киномеханика в те времена самым главным качеством была скорость. Если плёнка во время показа рвалась или плавилась (а случалась это из-за изношенности лент по два-три раза за сеанс), её нужно было вытащить, обрезать, зачистить ножом, склеить ацетоном, высушить, снова вставить в проектор и запустить. И всё за десять секунд! Поначалу это казалось нереальным – чтобы только вставить ленту, её нужно протащить через полтора десятка валиков и шестерёнок. Но потом пришёл опыт, и мы это делали уже в темноте на ощупь. Помню свой рекорд по склейке – с момента обрыва плёнки и до запуска фильма у меня ушло пять секунд. Никто из пацанов его так и не побил.

Я напропалую прогуливал занятия, объясняя это тем, что нужно срочно показать фильм о теории относительности одиннадцатому «А»

А потом нам устроили настоящий экзамен и выдали удостоверения. Наш руководитель договорился с учебным комбинатом. У них не было такой специальности, но для нас сделали исключение. Пригласили нескольких спецов, напечатали билеты. Практическим же заданием была демонстрация фильма на невероятно убитом оборудовании. Мы справились и стали дипломированными специалистами, будучи ещё школьниками. В кинотеатрах работать не могли – в документах стояла отметка, что мы можем крутить кино только в оборудованных залах в учебных заведениях и на предприятиях. Но и это в пятнадцать лет было круто.

В будку киномеханика после школы я попал ещё раз в армии, но уже только в качестве гостя. В нашей части в Архангельске был уже полноценный кинозал на сто мест. Меня там опередил конкурент из Карелии. Он подошёл к замполиту и сказал сокровенное: «Вам киномеханик не нужен? Я до службы в кинотеатре работал». Его оставили в этой должности. По выходным нас водили смотреть кино. Я выходил из зала в проекторскую и наблюдал, как он работает. Он мне рассказывал об агрегатах с мальтийским крестом. Они мне были не известны, я работал на грейферных установках. Это два разных механизма протяжки ленты через объектив.

– Пацаны ваще ребята!

Писк вместо звука

…По вечерам, когда заканчивались показы в нашем школьном кинозале, все бобины были перемотаны и уложены в коробки, мы ставили на стол в бендейке маленький переносной кинопроектор «Радуга» и направляли его на стену, без экрана. Смотреть кино в зале для нас, профессионалов, какими мы себя считали, было «не серьёзно». Плёнку заправляли с конца и с видом заправских эстетов смотрели фильмы задом наперёд. Громкость при этом отключали, потому как звуковая дорожка, прочитанная в обратную сторону, издаёт невыносимый для уха писк. Запас материала был ограничен и касался только школьной программы, но воспринимаемый в таком виде он представлялся жутким авангардом.

У литературы другие законы, кино же можно смотреть в любую сторону

Так мы смотрели «Детей капитана Гранта», старую полуторачасовую чёрно-белую экранизацию. Это был взлом времени, законы Эйнштейна, увиденные вживую. Книги так читать нельзя, ну, разве что Павича. У литературы другие законы, кино же можно смотреть в любую сторону. С тех самых пор я полюбил немое кино, на тот момент ещё ни разу не видев его. Спустя несколько лет я стал завзятым киноманом и отсмотрел кучу фильмов, созданных на заре кинематографа. Навряд ли смог бы его полюбить без того школьного опыта. Современные технологии всё поставили на круги своя, вернув кино к линейной логике, ведь DVD не прогонишь вспять, разве что на перемотке, но это уже совсем иное. Сейчас, частенько, когда по вечерам смотрю в тишине старые картины, воображение стирает стены комнаты вместе с мебелью, и я ощущаю себя снова в кинозале своего детства.